Риски мегапроектов

май 21, 2014

Последние годы национальная экономика живёт в режиме мегапроектов. Крупнейший из реализованных – зимние Олимпийские игры в Сочи. Крупнейший из начинающихся – мост через Керченский пролив. С заметным опозданием философию мегасобытий перенимает и Карелия. Для республики такой «стройкой века» назначено юбилейное празднование – 100-летие образования Трудовой коммуны. Подготовлен даже проект федеральной целевой программы комплексного социально-экономического развития.

За последние десятилетия в стране реализовано столько мегапроектов, что баснословные расходы, которых они потребовали, уже сами по себе должны стать уроком бюджетной дисциплины для всех, кто планирует реализовать ещё один. К сожалению, лишь в теории. Качество управления подобными инициативами, особенно в части финансовых рисков, за последние годы не изменилось. Об этом красноречиво свидетельствуют результаты многочисленных исследований, проводимых в рамках уже сформированной научной отрасли – изучение мегасобытий. Никакие уроки не извлекаются. Недооценку расходов и перерасход средств нельзя объяснить систематической ошибкой, и наиболее правдоподобным объяснением представляется стратегическое искажение данных, а именно – преднамеренный обман с целью получения одобрения для запуска. «Не подмажешь – не поедешь.» Не обманешь – не построишь. Это стало негласной практикой продвижения проектов. В решении этой проблемы, если, конечно, воспринимать происходящее именно как реальную проблему, пока не преуспел никто, даже самые демократичные и наименее коррумпированные режимы. – Здесь стоит выделить три принципиальных положения, на которые важно обратить внимание специалистов лесной отрасли Карелии.

1. Перерасход средств

Прежде всего, перерасходы происходят от недостатка реализма – недооценки сроков, инженерной сложности, издержек, включая аппетиты вороватых чиновников и подрядчиков, юридических рисков и многого другого. Истории перерасходов настолько скандальны, что даже участники самих этих проектов – от проектировщиков до «облицовщиков» – называют их «многострадальными».

Проекты, аналогичные сегежскому «Белому медведю» или кондопожскому переориентированию на производство гидролизного спирта и синтетического бензина, представляются нестандартными и уникальными. Следовательно, автоматически оказываются в области, где специалисты не могут рассчитывать на мало-мальские честные цифры. Только если это не стопроцентные частные инвестиции или вложения.

2. Молчаливое согласие

Общественные слушания, несомненно, хорошая вещь. Однако не стоит на них особо полагаться, формальные демократические процедуры сами по себе не заменят всесторонней независимой и высокопрофессиональной экспертизы. К несчастью, сметная стоимость, используемая в аргументах при общественных (квази-)дебатах, в СМИ и при принятии решений по разработке, например, транспортной инфраструктуры, зачастую оказывается в значительной степени ложной. Так же, как и анализ социально ориентированных результатов, который обычно включает сметные показатели, чтобы рассчитать жизнеспособность мегапроекта. Причины очевидны: Интересы и властные отношения, вовлеченные в мегасобытия, обычно очень сильны, что нетрудно понять, учитывая огромные суммы денег на кону, большое количество потенциально заключаемых контрактов, региональный престиж и так далее.

Единственная профилактика – профессионализация участников общественных дебатов. Идеи, нормы и ценности действительно независимых экспертов, попадая в «чёрный ящик» механизмов общественного обсуждения, подготовки и принятия решений, проделывают сложный путь и могут быть подвергнуты значительным трансформациям, но только профессионалы обеспечивают возможность заинтересованной части общества осуществлять «надведомственный» контроль, формировать повестку дня вне рамок доминирующих в государственных структурах парадигм и работать на развитие альтернативных практик.

3. Нарушение окружающей природной среды

Указанное положение действительно часто занимает едва ли не последнее место в списке приоритетов участников мегапроектов. Оценка воздействия на окружающую среду почти всегда оказывается последним штрихом в подготовке заключительной версии проекта, когда документация по нему вот-вот должна оказаться на столах у правительственных чиновников. Это не свидетельство незрелости развивающейся экономики, вовсе нет. Так система порой работает и в странах Северной Европы, что охотно подтвердят экологи и активисты. Даже ощутимо навредив природе, бенефициары мегапроектов не спешат давать задний ход и признать просчёты: «Проекты и их воздействия на окружающую среду редко проверяются после их осуществления».

Здесь рекомендация формулируется в плоскости конкретных действий. Подобно лоббистам и группам влияния, природоохранные структуры являются активными игроками на политическом поле. Их роль в политике связана не просто с проталкиванием интересов тех или иных социальных групп, но и с возможностью генерировать и распространять идеи, интерпретации, смыслы и формировать интеллектуальные основы природоохранной стратегии развития. Они, таким образом, выступают акторами и в интеллектуально-медийном поле, а значит, способны трансформировать общественные институты посредством интеллектуальных новаций.

Олег Реут,
публицист